О моих замечательных Учителях написано и много, и одновременно до обидного мало. Попробую внести свои пять копеек. Про кого-то получается написать больше, а про кого-то немного меньше. Но уж как вышло, так вышло.
Из песни - ни слова, ни полслова. Лишь добавлю, что по жизни нестерпимо и жутко хотелось соответствовать моим славным и незабвенным Учителям.
Итак.
Гурий Иванович Марчук когда-то из Оренбургской губернии отправился завоёвывать Питер, ЛГУ и с тех пор был уверен, что питерская косточка в его характере - самая прочная, самая главная. Вскоре после избрания в члены-корреспонденты Большой Академии он плодотворно работал в Академгородке: в Институте математики, а затем директором нашего Вычислительного центра и председателем Президиума СОАН, сменив на этом посту Деда-Михаила Алексеевича Лаврентьева.
Работы Гурия Ивановича давно признаны в мире крупнейшими специалистами в области вычислительной математики, физики атмосферы и в геофизике. Научной школой Марчука были предложены и развиты оригинальные математические методы расчётов и точного прогнозирования отечественных нефтяных и газовых месторождений.
Гурий Иванович всегда воспринимался как предельно собранный и стратегически мыслящий учёный.
Нашим вычислительным центром он руководил словно чуткий и понимающий дирижёр симфоническим оркестром виртуозов. Отмечу, что такой тихой и открытой улыбки, как у стального Марчука в Академе не было ни у кого. Формально выполняя все принятые тогда режимные строгости, он тем не менее разрешал нам, желторотым, подрабатывать на отечественных компах (каждый размером в комнату, плюс саркофаг перфоратора) по ночам. Это было в те годы весьма и весьма смело, учитывая тотальное оборонное сознание властей. Такие компьютерные дежурства и ночные расчёты позволяли в весьма непростой жизни по крайней мере не голодать и вполне нормально себя чувствовать.
На излёте великолепно-трагического двадцатого века ещё не существовало понятие орбитальная спутниковая группировка. Тогда были запуски "Космосов" номерной серии, счёт которых вначале шёл на десятки, потом - на сотни и так далее. А когда и как использовались наши исследовательские работы и кропотливые расчёты мы, сибиряки, особенно не заморочивались. И даже не подозревали, что из стратегических соображений и высших государственных интересов довольно часто наш ВЦ заочно соревновался с вычислителями Анатолия Китова и подстраховывал уральских монстров.
Но особенно радостно мы подшучивали и веселились, если удавалось на нашей скромнейшей вычислительной базе обскакать или обойти на повороте зареченских конкурентов с полосатыми ушами. Понимаете, да? Спустя годы узнал, что силиконовцы и иже с ними были просто в шоке и в ступоре: как немыслимый уровень расчётов возможен в этом холодном медвежьем углу с запретом Веника на импорт компов?
Но, скажу честно, было необыкновенно приятно увидеть на юбилейном собрании, посвящённому очередному юбилею «Поехали!» как заслуженно чествуют тринадцать ветеранов гагаринского старта, услышать, как звучит Космический Гимн и как в едином порыве дружно встаёт переполненный зал.
А тогда, в конце шестидесятых годов, я со своими бесконечными вычислениями на БЭСМ-6, с расчётами (кроме массы иных) краевой задачи истечения газа в вакуум и экспериментальными расчётами ударных волн в газовом потоке к гагаринскому старту опоздал. Увы.
И ещё вспомнил, как повстречал седовласого академика на художественной выставке в Манеже у его собственного портрета в полный рост, написанного Василием Игоревичем Нестеренко. Гурий Иванович был по-прежнему моложав и подтянут, а мастерски выполненный портрет будил философские мысли.
К сожалению, не существует вечных красок, чтобы завершить портреты-эскизы моих наставников - Великих Учителей.
Потому, что вечно лишь небо.
Отрывок из книги И.В. Кузнецова "Избранные произведения он-лайн"
